Ольга полюбила Рамонь, где впервые близко столкнулась с крестьянским бытом. Она ходила по избам и часами беседовала с крестьянами. Среди них она чувствовала себя «настоящим человеком». Иногда она посещала лечебницу, где наблюдала за работой доктора и сестер милосердия.

Великая княгиня Ольга Александровна была необычайно доброй женщиной. Рамонцы помнят, как она помогала крестьянам после пожаров – кровлей, строительными материалами, деньгами, устраивала благотворительные обеды для пострадавших. Чуть ли не половине рамонских ребятишек она стала крестной матерью. Когда в семье рождался ребенок, Ольга Александровна вешала на калитку узелок с детскими принадлежностями и подарками. Некоторым везло больше – Ольга сама крестила их в рамонской Никольской церкви.

С балкона своего особняка молодая Ольденбургская могла любоваться окрестностями. «Местность была восхитительная. Поля упирались в леса, из-за которых выглядывали золоченые купола старинного монастыря св. Тихона Задонского, куда приходило множество паломников. Помню, однажды летним вечером я сидела на балконе и наблюдала, как садится солнце. Вокруг царил такой покой, что я поклялась, что если Господь когда-нибудь удостоит меня быть счастливой, то своего первенца я нареку Тихоном…» (Речь идет о Спасо-Преображенском Толшевском монастыре в заподведнике, там жил несколько лет св. Тихон).

В 1911 году в Ольгине гостил граф П.С.Шереметев (1871-1943). В своих «Путевых записках» он писал: «11 мая. На высоком берегу реки Воронеж, близ села Рамонь, расположилось Ольгино. На вершине горы, куда ведет, изгибаясь, крутая дорога, не без труда принимающая тройки добрых лошадей, большой деревянный дом под развевающимся флагом о двух этаж, переделанный из старинной помещичьей усадьбы… Соловьи не умолкают. Множество извилистых тенистых дорожек вдоль горы и вниз по склону к реке заманивают в свой прохладный сумрак, и сирень без конца. Море сирени… Дуб, вяз, ясень, береза преобладают… А поздно вечером, когда все разошлись и зажглись звезды, и дальше огоньки засветились, а широкая полоса реки в причудливых очертаниях круглых заливов и старого русла светлела сквозь темную мглу, и вдали кричал коростель, и рядом заливались соловьи и на сиреневых кустах и во всех направлениях сада, то не хотелось уходить, пока в соседнем селе, на колокольне, не пробило двенадцать».